Поначалу он был больше и шире самого себя. В текстах русских рокеров не было розовых очков – там было бунтарство и антисистемность. А потом случились нулевые, и каждый отечественный Сид Вишес поспешил стать Иосифом Кобзоном. Включая и автора этой пророческой формулы Костю Кинчева.
Русских рокеров одомашнили. Сурков писал тексты для "Агаты Кристи", Путин брал в поездку на желтой "Калине" диски "Чайфа". Из протестно-злого русский рок все быстрее дрейфовал в сторону буржуазно-сытого. Вместо обнаженного нерва – обезболивающий укол тщательно дозированной эмоции, густо перемешанной с ностальгией для сорокалетнего офисного планктона.
Читайте також: Неосуществимая российская мечта
В нулевые годы рок стал мейнстримом и бизнесом. Главные темы в творчестве скатились к хрестоматийному «меня никто не любит», или же «меня никто не понимает». При этом самих рок-исполнителей любили, старательно понимали и уж точно пальцем на дверь не показывали.
Три года назад эта реальность умерла.
После Крыма и Донбасса каждому пришлось определяться со своей стороной баррикад. Появились вопросы, на которые можно дать лишь односложные ответы – в такой ситуации уже не получится выступать "за все хорошее против всего плохого".
И в этот момент те, кого принято было считать рокерами, оказались перед выбором. По логике вещей если ты бунтарь и пришло время лезть на баррикады, то они должны быть оппозиционны властной вертикали. Но влезать в собственную двадцатилетнюю шкуру в тот момент, когда тебе уже скоро пятьдесят – некомфортно. Многие предпочли альтернативу.
Читайте також: О любви людей судить прошлое из настоящего
Ведь вся медиавойна последних двух лет – это дискуссия о том, кто здесь слабый, а кто сильный. Давиды против голиафов, спартанцы против персов, польская кавалерия против танков Гудериана – в таких схемах моральная поддержка всегда достается слабому. Потому что сражаться против превосходящих сил – это торжество духа над обстоятельствами.
И чаша этого выбора не миновала российскую рок-музыку. Выбор прост: можно быть солидарным с меньшинством и выступать против желающего повоевать государственного Левиафана. А можно объявить саму Россию контрсистемой, которая противостоит большому и сильному Западу. И продолжать ощущать себя бунтарем, выходя на сцену во время праздничного концерта по случаю Дня полиции.
Последние двадцать лет мы жили в эпоху, когда можно было быть сторонником самых разных – порой взаимоисключающих – вещей. Например, империи и Довлатова. Любить первую за мощь и силу, а второго – за остроумие и искусство грустных улыбок. Можно было уважительно отзываться о Сахарове и рассуждать о достоинствах гонки вооружений.
Читайте також: Побег от будущего
Смешение логик никого не ставило в тупик – время постмодерна характеризуется неразберихой жанров. Но это время закончилось три года назад.
Мы вновь окунулись в реальность, которая лишена права на двоемыслие. И в этой реальности русский рок оказался в ловушке. Большинство кумиров попросту не выдержали испытание благополучием.
Они так и не поняли, что эстетическое уже неотделимо от этического. А музыка, которую вы слушаете, – уже чуть больше, чем просто аккорды и рифмы.